Лишь тот, кто жил до 1789 года, знает, каким удовольствием может быть жизнь
молчание, гнетущее, но прямо предписанное мачехой, нарушалось только сонмом ливрейных официантов, объявлявших и описывавших череду рассчитанных на эффект блюд. Все эти громко и торжественно провозглашаемые шейки омара на гороховом суфле, стейки шатобриан и базиликовые сорбеты — удручающее, бездонное, непрошибаемое мещанство.
Порой, а если честно, то и часто, я говорил себе, что способность адаптироваться к глубоко ненормальной семье — не признак душевного здоровья.
Ибо всё, что не допускается в сознание, возвращается как судьба.
В кошмарные места вроде Катара или Дубай летали кошмарные люксовые самолеты с душем на борту, где опять-таки предлагались гигиенические средства от Булгари
Кроме того, я ежедневно с помощью пены для бритья зачесывал назад выкрашенные хной в темно-рыжий цвет волосы, потому что хотел выглядеть как Джон Фокс или Дэвид Силвиан в их ранние годы. Я носил бежевые джодхпуры и курил разноцветные, очень тонкие русские сигареты под названием «Собрание».
Жужжала муха, стремясь наружу, к свежему воздуху и солнцу, и снова и снова билась об оконное стекло, изнеможенная, запертая в квартире с лета.
в моих глазах навсегда запечатлелось молодое, светящееся радостным ожиданием лицо матери, какое я знал ребенком, а не нынешнее испещренное шрамами, искаженное, отекшее от водки, фенобарбитала, разочарования и боли лицо
жила в этой поганой белой коробке начала девяностых годов, стилизованной под Баухаус
поразительнее твоей чудовищной душевной глухоты только твое невежество.
