Ибо разве может существо столь нежное, жалкое и хрупкое быть опасным? И ни холодок, бегущий вдоль шеи, когда я думала о ней, ни память о ее матери, ни первый мой муж, которого я иногда видела во снах, не могли напомнить мне, что да, именно такое, нежное и хрупкое, жалкое на вид, и есть то, что однажды становится опаснее всего остального.
Он знал его имя, как знал имена других: тех, кто приходит в ночи, тех, кто охотится на детей, тех, кто алчет теплой крови в стылом феврале, тварей из теней, тварей из зеркала, тварей из-под лестниц и из шкафов.
