женщина, – объяснил я мудрым голосом, – как сказал великий лорд Ницше, не может быть другом и вообще равной человеку. Слишком долго таился в ней либо раб, либо господин. Они знают только любовь!..
– Король Фальстронг постоянно говорил мне: подражай людям в их склонностях, следуй их правилам, потворствуй их слабостям, восторгайся каждым их поступком – и делай из них, что хочешь; это самый лучший путь, можно смело играть в открытую… Пересаливать не бойся, тут и самый умный человек поймается, как последний дурак, явный вздор, явную нелепость проглотит и не поморщится, если только это кушанье приправлено лестью.
Щас, мелькнуло у меня злорадное, размечтались. Нашли на что ловить, да этих сладких червяков везде хоть пруд пруди, а на обертки настоящие мужчины внимания не обращают.
Изаэль проводила их громадными испуганными глазами. – Чего это он? – спросила она шепотом. – Влюбился, – пояснил я. – Безумно и страстно, как могут только рыцари, которым не надо думать о добывании хлеба. Теперь будет только ради тебя совершать подвиги и бить в морду тех, кто возразит насчет того, что ты самая красивая на свете! Она вздрогнула, огромные глаза стали совсем огромными. – Бить? – Ну да, – подтвердил я. – А как иначе? Лорд Чехов сказал, что если зайца бить, он научится свечки зажигать. Битье определяет сознание! Теперь весь мир должен говорить, что ты – сама красивая. Кто не скажет – того в морду. Вот так, моя милая, добро пожаловать в понятное и логически законченное мироустройство людей! – Да вы совсем чудовища, – воскликнула она с возмущением. – Хотя вообще-то как-то даже и почему-то вроде бы…
Он перекрестился, сказал потрясенно: – А меня братья все спрашивают, почему вы не рветесь к трону, почему вас не прельщает корона короля… Теперь я понял! Я выпроводил его, ласково похлопывая по спине, понял он, видите ли. Тут сам себя не пойму, конституцию ли вводить или осетрины с хреном поесть, а он, санта санпликатас, понял.
