Чтобы выглядеть худой на сцене, в жизни тебя вообще не должно быть видно, – произнесла Майя Михайловна и заказала себе порцию зеленого салата.
Через несколько дней после возвращения из Миккели я услышал на автоответчике запись: «Вадик, это Майя Михайловна. Звоню просто так, узнать, как ваши дела». Эту запись с голосом Плисецкой я храню до сих пор.
Могу даже сказать, что у меня какие-то досады остались в жизни. Что я не была внимательна к людям, которые мне хотели сделать добро.
А так… не принимала никого. От безалаберности, наверное. В общем, скорее, безалаберно я прожила свою жизнь. Это неправильно. У меня даже, знаете, есть такое угрызение совести. Поляки делали обо мне фильм, я с ними не была внимательна, общалась холодно, сквозь губу. Они обиделись и уехали. И не получилось фильма, где я изумительно была снята, изумительно. Может быть один раз в жизни! Там была «Леда» такая, которой никогда не было и не будет теперь уже, Хорхе Донн умер. И я это уже не танцую. Вы знаете, Вадим, есть у меня такие вот досадные моменты, и опять это относится к тому, что вы говорите: как я общаюсь с людьми. И мало и неправильно.
– Может быть, вы слишком гордая, поскольку избалованы вниманием и успехом?
– Может быть это избалованность, может быть. Может быть, Щедрин меня избаловал. А надо было бы, надо было бы с людьми быть повнимательней. Я сейчас это понимаю. Поздновато.
Даже если бы я услышал только эти признания, мне стоило однажды позвонить Майе Михайловне, договориться о съемках и приехать в Миккели. Чтобы нарисовать свой портрет Плисецкой, портрет без позирования.
Шли годы. Плисецкая периодически бывала в Москве. Меня приглашали на разные мероприятия с ее участием: юбилейные вечера, презентации. Но я отказывался идти, и отказывался сознательно. Мне было важно не расплескать свою Плисецкую, и ни с кем ее не делить. В марте 1999 года в Большом театре я снимал для программы «Кто там…» сюжет про солиста балета Юрия Клевцова, он танцевал Иванушку в новой постановке «Конька-Горбунка». В антракте отправляюсь к нему в гримерную. Длинный коридор за кулисами Большого театра. В самом его конце я увидел Майю Плисецкую. Она шла навстречу. В пустом коридоре на какое-то мгновение мы оказались вдвоем, больше никого. Я поздравил ее и Щедрина с премьерой. Плисецкая поблагодарила и улыбнулась.
