– Как только будут готовы факелы, – сказал я, – мы проведем пробный бой.
Я не опора. А для вас опорой может быть только сам Господь Бог.
Я всматривался в лицо дико кричащего филигона, в какой-то момент тончайшими струйками брызнула ярко-оранжевая кровь, это на миг приоткрылись поры на висках, но тут же организм заживил раны, только сам филигон дышит еще чаще и выглядит не просто изнуреннее, но и заметно исхудавшим.
– Ну хорошо, – согласился я, – посмотрим, в самом ли деле будущее просто светлое или же светлейшее, прекраснейшее и радостное, о чем я из осторожности и скромности не говорил?
Это средство от мужской силы? – Не от, а для, – поправил он с возмущением, – кому-то может понадобиться от?..
Филигоны рухнули как подкошенные, а мы пробежали по их телам, оставив добивать и отчленять головы задним. Сигизмунд, оглянувшись, вскрикнул с обидой и разочарованием: – Так даже неинтересно! Я спросила Норберта: – Барон, вам тоже так кажется? Он мотнул головой. – Ничуть. Так интереснее намного. – Видишь, Сиг, – крикнул я дружески, – что говорит старшее поколение? Это и есть мудрость.
Поверьте, если бы ваша красивая гибель могла спасти мир от врага, я бы тут же послал вас биться лбом о Маркус.
Я покачал головой. – Дорогой сэр, если вас неожиданно ударить в живот, вам будет очень… нерадостно. Но если успеете увидеть, как вам туда наносят удар, вы напряжете мышцы пуза, и кулак ударится как о деревянную доску, верно? Сэр Рокгаллер ответил с довольным видом: – Да, у меня там под слоем жирка твердое. Значит, у этих тварей как бы со всех сторон пузо?
Альбрехт отмахнулся. – Как только шевельнулся, все разбежались. Хоть луки не побросали. Сэр Рокгаллер кашлянул, отвесил в мою сторону поклон. – У его величества не побросаешь! Это особые луки, а не гнутые палки! Их по неделе выделывают. Лучше сразу повеситься там же в лесу.
