Мы ищем Того, Кто обращает острые мечи в наши сердца в мотыги для возделывания полей, а копья – в ножи для позрезки виноградных лоз.
Едва произнес он эти слова, как все ученики мудреца восстали и бросились на него. Они повалили юношу на землю и в гневе и ярости стали бить и рвать на нем одежду, и было видно, что несчастному нет спасения от их дикой злобы.
Моя жажда истины и правды была так сильна, что я решился скрыть от тебя свое происхождение. Умоляю тебя, не гони меня!
Все его мысли были направлены лишь на то, какое сладостное чувство должен испытывать человек, власть которого признают все люди на земле.
Сладостный протяжный звук вырвался из клинка, едва мальчик вступил на него. Кто-то из бывших во дворе Храма услышал этот странный звук и обернулся. Когда этот человек увидел мальчика, переходящего пропасть по острию клинка, крик изумления вырвался из его груди и огласил Храм. Все обернулись на этот крик и увидели мальчика, перешедшего пропасть по Райскому мосту.
Пришел и бедный старый человек; он принес маленького, худого ягненка, который к тому же был искусан собаками и на нем виднелась яркая рана.
Старик подошел к священнослужителям и просил их принести жертву, но те отказали ему. Они сказали, что такого ничтожного, жалкого ягненка грех приносить Богу, что столь бедная и невзрачная жертва не может быть угодна Ему.
Он приставил плечо в углубление между колоннами, как будто хотел их немного раздвинуть, чтобы проложить себе дорогу.
В тот же миг все люди, бывшие в Храме, оглянулись по направлению к Вратам правосудия. Громкий гул пронесся под сводами, и со страшным шумом старые колонны отодвинулись друг от друга, одна направо, другая налево, и расступились настолько, что образовали широкий проход, через который без труда проскользнуло худенькое тело мальчика, и Врата правосудия снова замкнулись за ним.
Всю ночь мальчик провел без сна в небольшом тесном шатре; перед его глазами стояли Врата правосудия, Райский мост и труба с Гласом Властителя мира. Он никогда еще не видел и не слышал ничего подобного, и эти чудесные вещи не выходили у него из головы.
– Бедное дитя! – говорила Она. – Ты не знаешь, что дерзнул на то, что не под силу никому на земле. Никогда больше не думай вступать с Ним в борьбу, если не хочешь стать несчастнейшим из людей. Разве может кто-то равняться с Тем, Кто раскрашивает, как краской, солнечным лучом и Кто может в мертвую глину вдохнуть дыхание жизни?
Когда Иуда увидел, что глиняные птицы по слову Иисуса ожили и улетели, он начал громко плакать и рвать на себе волосы и одежду; он видел, что так делают взрослые, когда у них великое горе или страх, и бросился к ногам Иисуса.
Он лежал, как собака, в пыли, стонал, обнимал ноги Иисуса и умолял раздавить его ногой так, как он, Иуда, раздавил птичек.
Иуда любил, обожал Иисуса, поклонялся Ему и в то же время ненавидел.
