Наточка по прошествии лет пришла к мысли, что лишь две вещи на земле заслуживают внимания: мужчины и книги. Она так и говорит. Только это может вырвать тебя из серых дней. Снести голову, бросить в другой параллельный мир. Только от этого волнуется сердце. И лучше не смешивать. Когда не влюблен, читай, а если ты с кем-то, забудь чужие истории, наслаждайся своей.
Когда беспрерывно что-то требуешь от другого, ты на волоске, от тебя ничего не зависит, только бесноваться. Когда отдаешь – правишь миром
– В этом и все удивление, – глаза у старика загорелись. – Шел всю жизнь куда-то, продирался сквозь колючки, тьму, тащил на себе столько поклажи ненужной, от страха и боли уворачивался, искал чего-то, истин искал, а все было под рукой, рядом. Просто смотрел мимо. А то и не увидеть до срока. Пока не переболеешь, пока не накроет тебя опыт, покой, уж не говорю мудрость. Избегну. И вот почти налегке, даже уже без всех, идешь один – и вдруг в привычном узнаёшь то, что искал. Нет-нет, да перемигнешь с ними. С истинами. И от них уже не холодок абсолюта, а теплом. И силы теперь отсюда. Из внутри. Сам на себя замкнулся.
только книги и мужчины заслуживают в жизни внимания. Только это остается в памяти, когда уже многое позади…
Вот вам, молодой человек, разумеется, кажется, что надо иметь специальное мужество, чтобы не жить, как средний человек. Обывательски не жить. Что надо куда-то стремиться, лететь, разоблачать, поступки совершать. Такая романтическая чушь со школы за вами. Так вас там научили, так запомнили вы из умных книг. А вот я к концу жизни додумался, что нет. Особенную отвагу надо иметь, чтобы просто и спокойно жить как все. Без кривлянья, не театральничать, не менять личины. Не сойти с ума, не сожрать себя за то, что не стал, кем мнилось. Просто жить, если угодно, навстречу своей смерти,
Когда беспрерывно что-то требуешь от другого, ты на волоске, от тебя ничего не зависит, только бесноваться. Когда отдаешь – правишь миром. И такая свобода вдруг открылась, господня благодать, так бы всю жизнь… Я тогда поразился. Разве не учили нас в детстве заботиться о ближних?
Шел всю жизнь куда-то, продирался сквозь колючки, тьму, тащил на себе столько поклажи ненужной, от страха и боли уворачивался, искал чего-то, истин искал, а все было под рукой, рядом. Просто смотрел мимо. А то и не увидеть до срока. Пока не переболеешь, пока не накроет тебя опыт, покой, уж не говорю мудрость. Избегну. И вот почти налегке, даже уже без всех, идешь один – и вдруг в привычном узнаёшь то, что искал. Нет-нет, да перемигнешь с ними. С истинами. И от них уже не холодок абсолюта, а теплом. И силы теперь отсюда. Из внутри. Сам на себя замкнулся.
Саша, что значит нельзя? Ты вроде доросла, добежала до праздника непослушания и тут же строишь свою собственную клетку, весьма неумело, кстати. Как без нее! Ты свободна, Саша. Повторяй это себе. И да! вся свобода внутри.
Мужичок впереди Важенки часто закивал, показал ребром ладони, что режем, мол.
только книги и мужчины заслуживают в жизни внимания. Только это остается в памяти, когда уже многое позади…
