Мадемуазель, скажите, а он знает, что я читаю его письма?
– Не приведи Бог! Он бы разозлился и больше ни строчки не написал. Тебе он пишет? Никогда. Передавал тебе что-нибудь? Ни разочка. А все потому, что бедный дурачок тебя любит и пытается забыть, поскольку ты занята и не можешь ему принадлежать.
– Ты слишком мягок, Леонс, слишком мягок, – заявил полковник. – В таких делах необходима дисциплина и твердая рука. Поверь мне, уж я-то знаю.
Полковник, судя по всему, не догадывался, что его твердая рука и свела жену в могилу. Мистер Понтелье смутно об этом подозревал, но не стал портить вечер.
Эдна только диву давалась. Она совершенно не умела кокетничать.
На soiree musicale ее внимание привлекли двое мужчин; конечно, она не стала прибегать к женским уловкам, чтобы обратить их взгляды на себя. Эти молодые люди с приятными манерами ей приглянулись, и Эдна была рада, что перерыв в музыке дал им возможность завести с ней разговор. В последнее время взгляд какого-нибудь случайного прохожего частенько откладывался у нее в памяти, а временами и волновал душу.
Доктору так и хотелось спросить, не замешан ли в деле какой-нибудь мужчина, однако он слишком хорошо знал креолов, чтобы допустить подобную оплошность.
доктор после минутного размышления, – оставьте жену в покое. Не тревожьте ее и сами не тревожьтесь. Женщина, дорогой мой друг, – очень своеобразное, деликатное существо. Женщины чувствительные, со сложной душевной организацией – а миссис Понтелье как раз такая – особенно своеобразны. Чтобы их постичь, потребуется увлеченный психолог. А когда обычные люди вроде нас с вами берутся за дело, мы только все портим своей неумелостью. Большинство женщин капризны и взбалмошны. На вашу жену нашла блажь, причины которой разгадывать не стоит. Все благополучно пройдет, особенно если вы оставите ее в покое. Пришлите ее ко мне.
– Понимаю. Как я и сказал, объяснить сложно. Она по-другому начала относиться ко мне, да и ко всем вокруг. Вы же знаете, у меня вспыльчивый характер, но я не хочу грубить женщине, тем более своей жене, однако у меня не остается выбора, а после я себя чувствую преотвратно. Она ставит меня в чертовски неловкое положение, – смутился он. – Понимаете, у нее в голове появился какой-то вздор о неотъемлемых правах женщины, и мы… наутро видимся лишь за завтраком.
