Каждая жизнь — множество дней, чередой один за другим. Мы бредем сквозь самих себя, встречая разбойников, призраков, стариков, юношей, жен, вдов, братьев по духу, но всякий раз встречая самих себя1
Гнев прятался глубоко внутри его и крепко спал, укрывшись в грудной клетке, но мог разбушеваться от сущего пустяка, неожиданный и свирепый, коварный и внезапный, как тропический шторм.
Травмирующие события имеют разные последствия: они делают жизнь священной, пробуждая желание жить, или же человеком овладевает безразличие, и он просто ждет, пока жизнь закончится»
после утраты она некоторое время собирала себя по частям, и для нее не было никакой разницы между утратой памяти о человеке и утратой его самого, абсолютно никакого отличия. И лекарство было самое обычное: терпение, осмысление, принятие
она как раз прекрасно помнила, — что до случившегося с ней несчастья их связывали только взаимные обиды, злость и гнев, но беременность заставляла их обоих сдерживаться, и постепенно между ними установилось взаимное безразличие.
Ее малыш, которому не исполнилось и двух лет, с тех пор как появился на свет, стал для нее единственной причиной жить. Так могла бы сказать любая мать, но у Виолы все было иначе. Если бы не родился Элиа, она позволила бы себе умереть.
