Если цинизм считать болезнью социума, а не его структурой, слово надо лишить «-изма», переименовав в «циникоз».
Циникоз — то, что сползало с кремлевских гор, как туман, который, спустившись, стелился по низинам, и ни зги не видно, только силуэты. Силуэт дома, силуэт дерева, силуэт человека.
Потому что у бойца задача — запаять страну в консервную банку и стать единственным ее владельцем и пожирателем. Но тогда, в Новый год — 2012-й, многим казалось, что жесть этой почти построенной башни-банки еще можно расковырять словами, заклинаниями, маршами. Еще был туман.
«Люди будущего» будут приходить в прошлое, как это было всегда: те, у кого уже был весь цивилизационный набор, приезжали к аборигенам, которые не знали, что такое электричество, канализация, водопровод, высокая кухня. Аборигены же, попадая в мир людей будущего, дивились изобилию и чудесам прогресса. Теперь людям будущего дикарями будут казаться те, кто лезет обниматься и целоваться, протягивает руку, подходит близко и трогает лицо. И все без масок, перчаток и скафандров.
Но мне почему-то кажется, что я — и не я одна — попала в пространственно-временной континуум, где диапазон выбора — это узкий луч, по которому надо идти и идти, потому что свернуть некуда.
