из них Матвей с ходу узнал свою бывшую невесту. К удивлению самого парня, он вдруг осознал, что уже начал забывать её имя. Не до таких мелочей было.
– Вот, Матюша, девчонок наших встретила. Пусть с нами едут, не с руки им при таком раскладе ноги бить, да ещё и с добычей, – улыбнулась Настасья.
– Да бога ради. Не на себе ж повезу, – усмехнулся Матвей в ответ, указывая девушкам на телегу.
Весело щебеча, девчонки расселись, парень, проверив сбрую и подтянув подпругу, тряхнул поводьями, направляя коня в станицу.
– Тётка Настасья, а куда вам орехов столько? – не удержавшись, поинтересовалась бывшая невеста. – Неужто сынок ваш ест столько, что и прокормить сложно?
– Ну, сколь ему есть, теперь не твоя забота, трещотка, а то, что запас имеем, так жизнь, она по-всякому поворачивается, – не осталась Настасья в долгу.
– А правда, Матвей, куда тебе орехов столько? – не унималась девка.
– А люблю я орех жареный. Его с солью обжаришь, вот и закуска толковая к пиву. Или с сахаром можно, тогда к чаю будет, – пряча усмешку, коротко пояснил Матвей.
– Это как, с солью? – тут же насторожились девчонки.
Да и Настасья одарила сына явно удивлённым взглядом. Судя
быть?» – удивился Матвей, делая очередную осторожную попытку пошевелиться.
– Ой, гляньте, пальцами шурудит! – послышался другой голос, и Матвей, вдруг разозлившись, понял, что просто обязан показать всем, что он не просто живой, а ещё и всех этих ворон переживёт.
Злость и унаследованное от деда упрямство заставили боль отступить, и он, напрягая все силы, заставил правую руку сжаться в кулак.
– Господи, и вправду живой! – охнул мужской голос, и тут же чьи-то сильные, мозолистые ладони сжали его лицо.
Потом кто-то крепко встряхнул его тело и в самое ухо хрипло гаркнули:
– Матвей, сынок, очнись! Дай знак хоть какой!
– Ой, не ори, и так башка отваливается, – попытался высказаться парень, но вместо этого из горла вырвался только сиплый, едва слышный стон.
– И вправду живой, – охнул теребивший его мужик. – Баню топите! – раздался его громовой рык.
Потом Матвей почувствовал, как его подняли и куда-то понесли. Возражать или ещё как-то спорить парень даже пытался. Не было ни сил, ни возможности, ни даже желания. Он вообще не понимал, что вокруг происходит. Ведь последнее, что он помнил, это громовой раскат на кладбище. Потом вспышка, и всё. И вот теперь темнота, боль и какие-то незнакомые голоса вокруг. Да ещё и баня эта. Баня-то тут вообще при чём? У него дома нормальная ванная имеется.
Это было последнее, что успел подумать Матвей. Дальше навалилась спасительная темнота.
В себя он пришёл как-то разом. Словно кто-то повернул выключатель. Сначала он начал различать звуки, потом сквозь закрытые веки начал пробиваться свет, а после снова навалилась боль. Но на этот раз всё было не так плохо, как вначале. Да, снова болело всё, но теперь эту боль можно было хоть как-то терпеть, хотя на глаза наворачивались невольные слёзы.
Кое-как отдышавшись, Матвей принялся осторожно инспектировать собственное тело. Пальцы на ногах начали шевелиться через пару минут упрямых попыток двигать ими. Руки отозвались немного быстрее. А вот с головой всё было не так радужно. Поворачиваться и вообще хоть как-то шевелиться она отказывалась. Первая мысль, мелькнувшая у Матвея, что сломан позвоночник. Но, подавив панику, он напомнил себе, что в этом случае и глаза бы не открывались.
Да и вообще, подобная травма обычно заканчивается смертью пациента. Особенно если его таскают в баню на руках и ворочают с боку на бок, словно куклу. А тут он
– От, значит, как, – растерянно крякнул Григорий. – То-то я смотрю, она в кузню то и дело забегает. А дела всё какие-то мелкие. С такими и самой управиться просто.
«Блин, в Одессе знают всё», – проворчал про себя Матвей и, усмехнувшись, спросил:
– Мам, а ты случаем не у пластунов училась? Я ещё толком ничего и сделать не успел, а ты уж всё знаешь. Иль по ночам меня караулить взялась, чтоб не сбежал?
Ежели вы, крапивное семя, вздумаете ещё раз к нам сунуться, я все ваши малины по городу вырежу, – тихо зарычал Матвей, глядя ему в глаза. – Ваши варнаки не сдюжили, значит, сами виноваты. А сунетесь, узнаете, как пластуны вражьих офицеров режут.
