Глубокий вдох. Я призываю духов своих близких. Бабушку Елену, андалусийку с разбитым сердцем, полным сожалений. Русскую прабабушку Изабеллу с ее подушками, собственноручно расшитыми поговорками. Матильду с ее упрямством. Маму с ее вновь обретенной свободой. Ведь мама-то открыла собственное ателье и поселилась с тетей Грасиелой в центре города. Я призываю свою новорожденную племянницу, малышку Лейлу, и ее чистые глаза. Роксану и нашу нерушимую дружбу, пусть мы теперь и в разных командах. Эду и всех пропавших, убитых, загубленных девочек, да почиют с миром их души. Карину, которая набирается сил. Всех безымянных женщин с моего фамильного древа, даже тех, кто попал туда против своей воли, кто не хотел быть среди моих предков. Во мне пылает их воинственное пламя. Я прошу их поделиться со мной проворством, смекалкой, жаждой жизни.
Я тебе тоже кое-что привез, — сказал он и протянул мне черный рюкзак. Я порылась в нем — ну совсем как Карина. Футболки, шорты, носки, спортивная куртка, и главное, главное — пара новеньких фирменных адидасовских шиповок — классических черно-белых. — Эти тебе ноги натирать не будут. А футболки отводят пот и не будут благоухать, как твои старые, Ками. Потому что если бы удалось разлить эту вонь по бутылкам, ее впору было бы продавать правительству как оружие массового поражения, честное слово.
Я бы свалила из этого дома при первой же возможности, только не за парнем, в том числе и не за своим братцем. Я уйду на своих условиях, за своей мечтой, а не за чужой. И главное — никто не будет сидеть у меня на шее. Никто.
Для них я лишь сестра Пабло или дочка Андреса и портнихи — у моей мамы тоже нет имени. Но я была полна решимости добиться того, чтобы мое имя узнали и запомнили. А Южноамериканский кубок как раз даст мне такой шанс.
Есть у футбола такое свойство: он заставляет забыть и о курсе доллара, и о грядущих выборах, и даже о личной жизни. На несколько часов жизнь становится прекрасна.
Я сделала все, что было в моих силах. Я ощущала чистую радость бытия. И прилив счастья: вот я играю в футбол, а еще поколение назад угодила бы за это в тюрьму.