Сидя вечером у костра и глядя в огонь, пока другие ели, я вдруг испытал необыкновенное чувство. Я словно потерял свое тело. От него осталось только сердце, которое повисло в пустоте. Я почувствовал свое сердце. Оно напоминало зародыша. В нем равномерно пульсировала жизнь. Но оно спало, еще не рожденное. И самое поразительное – я почувствовал сердца сидящих вокруг костра. Они были точно такими, как и мое. Они так же пульсировали. И так же спали.
Зависящие от плоти и времени, люди стали жить по законам мозга. Им казалось, что мозг помогает им подчинять пространство и время. На самом деле он лишь закабалял их в дисгармоничной зависимости от окружающего мира. Людей с хорошо развитым мозгом называли умными. Умные люди считались элитой человечества. Они жили по законам ума и учили этому других. Люди стали жить умом, закабалив себя в плоти и времени.
растворится в Свете Изначальном. И исчезнет навсегда
И Земля, эта единственная ошибка
Сначала был только Свет Изначальный. И свет сиял в Абсолютной Пустоте. И Свет сиял для Себя Самого. Свет состоял из двадцати трех тысяч светоносных лучей. И одним из этих лучей был ты, Бро.
Они кряхтели, ругались и вскрикивали. И словно что-то отдавали друг другу кулаками. Мне стало интересно и страшно.
Постепенно мое райское детство стало давать трещины. И в них просачивалась русская жизнь. Сперва в виде слова «война».
Хохотал и плакал он только сильно пьяный. И я никогда не слышал от отца слово «счастье». Был ли он счастлив? Не знаю.
Тогда усатая мясная машина сказала, что сегодня песня должна примирить всех, и тонким голосом запела про мохнатое насекомое, летящее на цветок, и про дочь мясных машин, не имеющих постоянного дома, которая ночью спешит к
-вашему, самоубийство – безумие?
– Не то что безумие, а запретный ход. Ну, как в шахматах взять и пойти королем за край доски. Король должен играть на доске. А человек должен жить.
– А если невыносимо жить?
– Жить в любом случае невыносимо. А поэтому – нужно!
– А если – бессмысленная жизнь?
– Жизнь во многом бессмысленна.
– А болезнь… боль, страдание? Рак, например?
– У вас рак, мисс Дробот?
– Нет пока! – ответила Ольга и горько усмехнулась.
– А у меня – да. Поздравьте! – улыбался старик.
Ольга молча уставилась на него.
– Вчера. На медосмотре. Рак печени, как и ожидалось, – кивнул головой старик.
Вчера в бункере был обязательный ежемесячный медосмотр, цель которого – выявление серьезно больных. Как правило, судьба их решалась быстро – через несколько дней их навсегда уводили охранники. На бункеровском жаргоне это называлось «вознесением». Ольга была свидетельницей трех таких «вознесений» – забрали сошедшего с ума ирландца, вскрывшую себе вены венгерку и канадца с тяжелой формой астмы.
– Собственно, мисс Дробот, я подозревал, что так и случится, – продолжал Вольф, невозмутимо расправляя очередной ремешок. – Полвека тому назад мой
