Смерть приписали самоубийству, причины которого так и остались невыясненными. Не было ли здесь внезапного приступа помешательства?
Вскоре позвали сторожей, и они вынули из петли старика, повесившегося на своих подтяжках.
. Он подумал о том, как отрадно было бы в старости, вернувшись домой, увидеть лепечущих детишек. Хорошо стариться, когда ты окружен существами, обязанными тебе жизнью, которые тебя любят, ласкают, говорят тебе наивные и нежные словечки, согревающие сердце и утешающие во всех невзгодах.
Он вспомнил о своей пустой комнате, такой чистенькой и печальной, куда никогда никто не входил, кроме него, и отчаяние охватило его душу.
Ему казалось, что все человечество проносится мимо, опьяненное радостью, наслаждением, счастьем. А он один смотрел на это, совсем, совсем один. И завтра он тоже будет одинок, будет одинок всегда, одинок, как никто на свете.
И вдруг словно плотная завеса разорвалась перед ним: он увидел все убожество, все беспросветное убожество своей жизни, убожество прошлого, убожество настоящего, убожество будущего, годы старости, так похожие на годы юности, и понял, что ничего нет впереди, ничего позади, ничего вокруг, ничего в сердце, ничего нигде.
И он стал думать об этой любви, продажной или искренней, о всех этих поцелуях, купленых или страстных, которые он видел перед собой, как в калейдоскопе.
Любовь! Он совсем не знал ее. В жизни у него были две или три женщины - случайные, неожиданные встречи, - ведь при своих скудных средствах он не мог позволить себе никаких излишеств. И он думал о прожитой жизни, такой непохожей на жизнь остальных людей, такой мрачной, унылой, серой и пустой.
Здравствуй, дружок! - сказала она. Он не ответил. Она продолжала.
-Давай, я приласкаю тебя, дорогой; я очень мила, вот увидишь!
Он произнес:
- Вы обознались, сударыня.
Она взяла его под руку.
- Ну полно, не дури, послушай...
Он встал и отошел, сердце его сжалось. Но не сделал он и ста шагов, как к нему обратилась другая женщина:
- Не хотите ли посидеть со мной минутку, красавчик?
Это была бесконечная процессия влюбленных, двигавшаяся под жарким звездным небом. Появлялись все новые и новые пары. Они ехали и ехали, раскинувшись в экипажах, безмолвно прижавшись друг к другу, как в бреду, охваченные любовным волнением, трепетно ожидая близких объятий
За столиком, вынесенным на тротуар перед рестораном, ему подали баранью ножку, салат и спаржу, и Лера пообедал так вкусно, как давно уже не позволял себе. Он запил сыр бри полубутылкой хорошего бордо, потом заказал чашку кофе, что с ним случалось редко, и напоследок рюмочку коньяка.
Прошло сорок лет, долгих и быстрых, пустых, как день печали, и похожих друг на друга, как часы бессонной ночи. Сорок лет, от которых не осталось ничего, никакого воспоминания, даже горестного, с тех пор как умерли его родители.
