— Это вычтется из вашей доли райского блаженства! —
Быстротекущее время, казалось, не коснулось этого дома, он походил на часы, которые забыли завести и стрелка которых показывает давно прошедший час.
шаться, сплющиваться, обесцветился, испуская невнятные стоны, затем, потеряв человеческий облик, повалился на паркет, превратившись в испанский козелец с раздвоенным корнем.
Чары рассеялись.
Но что это; детские радостные голоса кричали: — Аллилуйя, время воскресло! Посмотри-ка на часы!..
Стрелка показывала ровно одиннадцать часов.
— Сударь, карета вас ждет, — сказал слуга. Сон был кончен.
Гашишисты расходились по домам, словно офицеры после погребения Мальбрука.
Я тоже легким шагом спустился с лестницы, причинившей мне ночью столько мучений, и через несколько минут был у себя в здравом уме и твердой памяти; последние пары гашиша рассеялись.
Мой рассудок (или то, что я называю этим именем, за неимением другого термина) снова возвратился ко мне, и ясность его была такова, что я мог дать полный отчет о какой-нибудь пантомиме, или водевиле, или же сочинять стихи.