А тем временем здравый смысл бился в нервной истерике где-то на задворках сознания. Либидо и женская глупость пили на брудершафт, а тараканы стоя аплодировали принятому решению…
А я сидела, прижимаясь виском к плечу обнимающего меня Клауса, и понимала, что бабочки в животе у женщин неистребимы и, судя по всему, состоят в родстве с фениксами. Потому что умеют возрождаться даже из пепла и многократно сдохнув
До этого момента я был уверен, что русская умеет пить. Что все русские умеют пить и вообще с рождения знают два слова: водка и балалайка. А потом выучивают третье: матрешка.
Женщина, ты будишь во мне все древние инстинкты. С тобой я возвращаюсь морально к состоянию викинга, от которого пытается сбежать добыча. Но так как мы живем в цивилизованном мире, я не могу стукнуть тебя по голове дубиной и утащить в пещеру, а потом просто не выпускать оттуда, пока ты не родишь мне троих детей и смиришься с ситуацией. Потому приходится действовать в рамках закона, то есть тащить тебя туда, где нас распишут за пятнадцать минут и без лишних вопросов.
Вера в мужчин все же скинула с себя надгробную плиту и накрыла ею скептицизм. Забралась сверху, откупорила бутылку шампанского и, набулькав в бокал, торжественно произнесла тост: «Ну, за офигенных мужиков!»
А я сидела, прижимаясь виском к плечу обнимающего меня Клауса, и понимала, что бабочки в животе у женщин неистребимы и, судя по всему, состоят в родстве с фениксами. Потому что умеют возрождаться даже из пепла и многократно сдохнув
бабочки в животе у женщин неистребимы и, судя по всему, состоят в родстве с фениксами. Потому что умеют возрождаться даже из пепла и многократно сдохнув.