Герцог
Итак: нам честности не надо. Также
Не очень любим мы оригинальность,
Хотя в наш глупый век едва ль не тот
Оригинальней всех, кто смеет мыслить
И возбуждает тем насмешки черни
Мы сами — дьявол свой, и целый мир
Мы превращаем в ад.
Мы, женщины, умеем разгадать
Возлюбленного, лишь расставшись с ним.
Довольно, чтобы поступить по-глупому, но мало, чтобы поступить по-умному.
Первый солдат. Этак может ему быть лет сколько угодно.
Этим-то он и плох: негодяи в наши дни так похожи на честных людей, что честному человеку, для отличия, надо быть похожим на негодяя.
Кого обвиняют в убийстве?
Второй горожанин. Да обвиняемого, синьор.
Моранцоне. А кто обвиняемый?
Второй горожанин. Да тот, кого обвиняют в убийстве герцога.
Моранцоне. Я спрашиваю, как его зовут?
Второй горожанин. Помилуй Бог, зовут как окрестили, как же иначе?
Человек очень милый, очень добрый, очень славный, и все же виноват в том, что убил герцога.
Ты ошиблась.
Грех был преградой, ты его свершила;
Злодейство и убийство было ею,
Ты взгромоздила их своей рукой
Так высоко, что досягнула неба,
Что Бога досягнула.
Тебя я не кляну, хотя крушенье
Я потерпела в море том, что люди
Да! Жизнь без любви
Мертва, как необделанная глыба
В каменоломне, прежде чем ваятель
Прозрел в ней бога! Да! Жизнь без любви
Безмолвна, как простой тростник, растущий
По берегам реки и чуждый песен.
