Кто-то усомнился и позвонил 119. Все так просто. Каждый день с тысячами детей дурно обращаются их близкие, напоминает ролик. Так почему бы не с нашими? Где-то же должны жить эти малыши. Почему не у нас? Вот, готово дело, до меня дошло: кто-то на нас донес!
Я хотела, чтобы все кончилось, и вот, ирония судьбы, кончилась я. Прикована к постели, распята на матрасе. Вчера, когда прозвонил будильник, я не смогла встать. Была
Сколько усилий, чтобы запереть на замок наши реакции, заткнуть рты, заморозить лица, обездвижить руки и ноги, которые больше никогда не отбивают такт… Нам удалось научиться жить в новом теле, без смеха, без крика, без следов и отголосков. Но какой ценой? Теперь я больше боюсь не кузена, а нас. Тех, кем он заставляет нас быть. Мы — шарлатаны, мы — незнакомцы, никуда не годные родители и дети в мертвом доме
Слишком страшно, что Жюльетта усомнится, что хотя бы на миг вообразит нас проблемной семьей, увидит во мне недостойную мать, мать-ехидну, злую мачеху, и представит моих детей со змеей в кулаке [
Это тела из другой жизни, без надзора. Эти люди свободны. Да, даже в спешке, даже в стрессе, даже в масках, даже в горе, даже когда они курят вейпы или затягиваются сигаретами, они свободны.
Слухи о пилотном проекте, совместном детище министерств Семьи и Юстиции, ходили, но она им не верила. Никогда и представить себе не могла, вы слышите, Амели, ни на секунду, что они могут перейти от слов к делу, осуществить подобную меру на практике. Однако, пока все это не выходит за рамки закона и нас ни в чем не обвиняют, она ничего не может для нас сделать.
Его цель ясна: ликвидировать наши беспорядки, наши лености, заставить нас отказаться от семейных привычек, которые он считает дурными (почти ко всем мы сегодня
