«Но ведь однажды тебе так или иначе придется быть одной, в этом нет ничего страшного, жизнь интересная, даже если никого не будет с тобой рядом».
Он попробовал написать ей «я люблю тебя», сообщение отправилось, она ответила: «Не могу прочесть, цензурировано».
он чувствовал, что время состоит из тишины и снега
любовь — свойство памяти, вот она на фотографиях любит мужа, а сейчас ничего не чувствует, потому что все забыла.
юность есть юность, юность прекрасна.
а вдруг если плыть и плыть до изнеможения, то все, что заставляло ее страдать, останется на берегу?
Обе они, мать и дочь, были невоцерковленные, но обе верили в Бога, правда, по-разному. Анастасия думала: ничего не нужно вымаливать, Бог — это чудо, сядет голубем на плечи. А Ира по-другому: за Божьей милостью надо ползти на коленях, сносить три пары железных сапог, в кровь, до мяса, до кости — только так.
Бабушка угасала незаметно и быстро, словно каждый день из нее вынимали вещество жизни. Будущая смерть снимала с души слой за слоем все социальные роли, что ей пришлось носить, — бабушки, матери, жены, невесты, пока не осталась сердцевина. Она смотрела на Астрид сквозь сон болезни глазами ребенка.
Она даже не спросила, почему он не может попросить об этом свою жену. Она знала, что они не послушают Йохана. Такая цена любви самых близких — спасать и опекать.
Стефан был теплым, как янтарь. Любил свою работу. Любил покурить в обеденный перерыв. Любил вкусно поесть.
