Уверенность в своих действиях была преувеличением, но все же у нее были с собой решимость и нож, что-нибудь она придумает. А пока что оставалось только наблюдать
И Чживэй приняла решение не закрывать глаз. Она должна запомнить этот момент, чтобы сохранить ярость в своем сердце.
– Каждый несет ответственность за свои решения и действия, – сказала Чживэй. – Человеку в отдельности и обществу в целом лучше придерживаться принципов добродетели и справедливости. Тогда можно приблизиться к наилучшей и счастливой жизни человека и общества.
– Каждый хороший правитель должен иметь свое понятие добра и зла, – начал Шэнь, – И счастлива будет та империя, где император сформировал эти принципы до того, как вступил на трон
не мог позволить эмоциям брать верх над разумом, потому что вся его жизнь проходила в опасной близости от смерти. Один неверный шаг мог стоить ему всего. Хэлюй же имел роскошь жить эмоциями хотя бы потому, что его принц подумает обо всем.
– Молчун, идем.
– Меня зовут Сюанцин, сын Цзиньлуна, – внезапно он вспомнил все. И боль опять накрыла его.
– Дай мне обратиться, дай мне убить их всех, – прошипел Дракон в его голове. Ярость требовала выхода
Умоляй о пощаде, империя Чжао.
Признаю, ты напугала меня, сломила, заставила сомневаться в себе и своих силах. Ты окрасила зеленое красным, а синее черным, и ценой твоей алчности станут смерти дорогих тебе сыновей и дочерей.
Я – Лю Чживэй – должна была стать вашим агнцем на заклание, но теперь я – воплощение жестокости.
Я стану чумой империи Чжао, вы будете плакать кровью и молить о прощении. И я не приму его.
Война – это значит Лю Чживэй
Люди, объединенные уверенностью, что они добро, потому что их цвет глаз отличался. Каждый из них считал себя лучше Лин Цзинь или Сяо До, ведь они «добро». Просто потому, что им сказали, что они «добро». «Добро», приправленное силой и безусловной властью
Боишься меня, – усмехнулась Чживэй. – Боишься силы темных, а потому ненавидишь и уничтожаешь.
Она поднялась на ноги, подходя к нему ближе. Юхэ отполз назад, выставляя меч вперед.
– Ты просто убийца, – пролаял он. – Как и все в твоем роду.
– Какое же преступление я совершила? – промурчала Чживэй. – Ты убивал и убивал. Светлые убивали. Нет, я не убийца, я – правосудие.
– И по каким таким законам ты собираешься меня судить? – голос Юхэ окреп, и он поднялся, принимая боевую стойку. – Отведи меня тогда в суд.
– В суд? В империи Чжао? Может быть, отдать на рассмотрение Светлым или императору, твоему отцу?
Красные глаза Чживэй сверкнули.
– Нет уж. Я – твой суд, Чжао Юхэ
«Сила в том, чтобы знать свои слабости», – повторила про себя Чживэй
