Константин Паустовский — выдающийся русский писатель, чьи романы, повести, рассказы и очерки по праву считаются классикой отечественной литературы ХХ века и неоднократно переводились на многие языки мира. Для советских читателей Паустовский — это олицетворение человеческого и писательского благородства, совесть эпохи. Он неоднократно номинировался на Нобелевскую премию в области литературы и только по политическим причинам не получил эту почетную награду. Над «Повестью о жизни» Паустовский работал 18 лет: перед нами проходит жизнь писателя — с детских лет и до того времени, когда он осознает свой литературный успех. Евгений Гришковец назвал «Повесть о жизни» одним из важнейших произведений, написанных на русском языке после Второй мировой войны: «От нее невозможно оторваться. И восхитительный, великолепный и безгранично богатый язык, которым она написана, напомнит вам о величии русской литературы». В настоящем издании публикуются четвертая, пятая и шестая (заключительная) книги «Повести о жизни».
— Вот точно так же, — сказал Ильф, — и Гюго с его неожиданными и гремящими отступлениями от прямого повествования. Идет оно неторопливо, читатель ничего не подозревает — и вдруг, как снег на голову, обрушивается длиннейшее отступление — о компрачикосах, бурях в океане или истории парижских клоак. О чем угодно.
Отступления эти с громом проносятся мимо ошеломленного читателя. Потом все стихает, и снова плавным потоком льется повествование.
Меня всегда удивляет одно обстоятельство: мы ходим по жизни и совершенно не знаем и даже не можем себе представить, сколько величайших трагедий, прекрасных человеческих поступков, сколько горя, героизма, подлости и отчаяния происходило и происходит на любом клочке земли, где мы живем. Мы просто не подозреваем об этом.
На рассвете все батумские крысы выходили на водопой к ручью за портом. Крысы из «Бордингауза» тоже. Они шеренгами слезали с чердака по наружной раме моего окна и тяжело прыгали на крышу соседнего сарая.