шар земной полюсы стиснул и в ожидании замер. Седоволосые океаны вышли из берегов, впились в арену мутными глазами. Пылающими сходнями спустилось солнце — суровый вечный арбитр. Выгорая от любопытства, звезд глаза повылезли из орбит
когда на арену воины вышли парадными парами, в версты шарахнув театром удвоенный грохот и гром миллиардных армий
Война! Довольно! Уйми ты их! Уже на земле голо́». Метнулись гонимые разбегом убитые, и еще минуту бегут без голов.
Слышите! Каждый, ненужный даже, должен жить; нельзя, нельзя ж его в могилы траншей и блиндажей вкопать заживо — убийцы!»
И он, свободный, ору о ком я, человек — придет он, верьте мне, верьте!
Мозг мой, веселый и умный строитель, строй города!
Этого стихами сказать нельзя.
В Ростове рабочий в праздничный отдых захотел воды для самовара выжать, — и отшатнулся: во всех водопроводах сочилась та же рыжая жижа. В телеграфах надрывались машины Морзе. Орали городам об юных они.
А я на земле один глашатай грядущих правд.
шеве́лятся, приподымаемые червями! Нет! Не стихами! Лучше язык узлом завяжу, чем разговаривать. Этого