Так у меня появился друг.
И я неожиданно оказался с ним везде-везде, со всеми, и с удивлением обнаружил, что мне с людьми как-то хорошо. А я всегда думал, что мне кроме книжек никто не нужен.
Знаете, что в этом невозможного?.. Что я на него не обиделся. Вообще. Не могу на него обижаться.
Это было так удивительно. Вот просто взять и уйти. И быть не в школе, не в музыкалке, не дома. А как-то нигде.
Не думала она. Думала, конечно, что её сын — так, аппарат для поглощения борща.
Здорово так – моя виолончель и его тарелочка. Это моя любимая песня, про Лётчика Экзюпери.
Вот она Алика как раз чуркой назвала когда-то. И я всё думал: как она так?! Почему вот такая красивая и такая дура?! Даже больше, чем Алик, переживал. Алик ведь з
Алик ведь знает, что его все любят, он такой лёгкий потому что человек.
Как жалко, что жизнь одна. Так хочется, чтобы много. Ну, хотя бы две. Нахимовское и Мендельсон. Совершенно непонятно, что с этим делать.
В своей симфонии я точно не заблужусь.
А Кирилл выучил три аккорда и ходит довольный. И главное, девчонки вокруг – ах, с гитарой! Ах, как он прекрасен!
