Первое наше горе сражает нас сильно; впоследствии, надломленные и затверделые в бурях жизни, мы научаемся, с болью в сердце, не изменять обыкновенному ходу привычек жизни. Мы обедаем, наряжаемся, стараемся быть любезными, словом, жизнь течет обычным порядком, только тоска сосет сердце, а ум, отуманенный печалью, машинально занят теми, кто окружает нас.
во всяком классе общества свои условия, свои требования. Отец твой служить; он должен поддерживать свои связи, и мать твоя помогает ему в этом. Счастье везде: он счастливь с твоей матерью — в той среде, где ему суждено жить.
Кочетов говорил много, громко, и казалось не был совершенно лишен ни сведений, ни чего-то похожего на образование; но резкость его суждений, нетерпимость и решительность приговоров могли вывести всякого из терпения, и, однако, вывели из терпения одного меня.
читала много, без всякого разбора, и брала книги подряд с высшей полки шкафа до низшей. Романы, поэмы, истории, путешествия — мне было все равно; я читала с жадностью, и если не прочла кое-каких романов, попадавшихся мне под руку, то единственно потому, что какое-то тайное, мне самой непонятное чувство отталкивало меня от чтения грязных сцен или соблазнительных описа
