Несмотря на мою молодость, бездыханное тело врага не внушало мне ни ужаса, ни отвращения. Ведь я знал, что сразил его в честном бою, как и подобает человеку моего имени и происхождения.
– Если молодой человек согласен отправиться в Дублин, как предполагалось… – вставил Квин.
– Черта с два я сожалею! Черта с два стану просить прощения! А уж что до Дублина, то скорей я отправлюсь в…! – воскликнул я, топнув ногой.
– Ничего не попишешь! – сказал, смеясь, Улик. – Давайте, Фэган, приступим. Я полагаю, двенадцати шагов хватит?
Вы уже не услышите о честном поединке: трусливые пистолеты, сменившие более достойное и мужественное оружие джентльменов, внесли жульничество в благородное искусство дуэли, о каковом падении нравов можно только сокрушаться
Дядюшка был в наилучшем расположении духа и все время подшучивал над Норой и капитаном. Шутки его были примерно такого свойства: «Спроси-ка, Нора, мистера Квина, у кого из вас первого мы будем пировать на свадьбе?» Или: «Джек Квин, мой мальчик, не ждите чистого бокала для кларета, в замке Брейди не хватает хрусталя. Возьмите Норин бокал, вино от этого не покажется вам хуже»
Когда мне минуло пятнадцать, в окружности на десять миль не было двадцатилетнего парня, с которым я не подрался бы по той или другой причине
Прежде всего каждый знал, что я гол как сокол, но, возможно, благодаря влиянию матушки я был не менее спесив, чем беден
доверенным денщиком моего капитана
Так как я жгучий брюнет со смуглой кожей, меня прозвали в полку Der schwarze Engläder – Черномазый Англичанин, а также Английский Дьявол.
тогда как я жгучий брюнет
Вы хотели поиграть моим сердцем, не правда ли, Гонория? Но, раз проснувшись, оно уже не успокоится. Я люблю вас, люблю также страстно, как в ту пору, когда моя любовь еще не знала надежды, но теперь желанная цель в виду, судите же сами, могу ли я от вас отказаться? О жестокая, жестокая, Калиста! Вы не знаете всей силы ваших чар, если мните, что их так легко рассеять; вы не знаете, какое постоянство живет в этом благородном и чистом сердце! Раз полюбив, оно отдает себя навеки. Клянусь вашей жестокостью, я сумею ее наказать; клянусь вашей чудной красотой, я ее завоюю, и в моем лице она встретит достойного завоевателя. Прекрасная, очаровательная, вероломная, жесток
