Подводя итог изложенному выше, следует заключить, что в законотворческом процессе в России первой четверти XVIII в. следование традиции выразилось в устойчивом сохранении у законодателя представления о том, что ключевым сегментом системы законодательства должен быть единый кодифицированный акт. Новациями в законотворческом процессе этого периода явились: введение официального опубликования нормативных актов типографским путем, появление инкорпорации, а также невиданная по масштабу рецепция западноевропейских правовых институтов. Вместе с тем означенная рецепция происходила отнюдь не прямолинейно, иностранные образцы нередко глубоко адаптировались к российским условиям.
адаптацией прямое перенесение на отечественную почву иностранных правовых институтов; 2) углубленная адаптация зарубежных образцов к российским условиям, попытки осуществить синтез зарубежных и отечественных правовых институтов; 3) поверхностное, фрагментарное заимствование иностранных правовых институтов.
Законотворческому процессу первой четверти XVIII в. была свойственна впервые реализованная масштабная рецепция западноевропейских правовых институтов, особенно широко — шведских20. При этом отмеченная рецепция осуществлялась не одномерно, а по трем сценариям: 1) сопровождавшееся минимальной
Согласно данному указу типографски начали публиковаться, во-первых, законы (в форме именных указов, имевших нормативное значение, уставов, инструкций, манифестов, регламентов, «должностей», «плакатов», «статей», «артикулов» и «процессов»), а во-вторых, акты, которые в современном понимании относятся к числу подзаконных — содержавшие нормы права указы Сената и распоряжения центральных органов власти
Для начала необходимо отметить, что для законотворческого процесса в России первой четверти XVIII в. была характерна тенденция к интенсификации. Эта тенденция обуславливалась, с одной стороны, проведением широкого круга военных, административных, судебных и социально-экономических преобразований (что привело к возникновению множества новых объектов правового регулирования), а с другой — усвоением законодателем к середине 1710‐х гг. концепции «полицейского» государства (Polizeistaat) (что предполагало детальную нормативную регламентацию как различных сторон жизни подданных, так и организации государственного аппарата)5. Так, если за 47-летие, с февраля 1649 г. по февраль 1696 г., в нашей стране было издано 1458 нормативных актов, то лишь за 8-летие с 1717 г. по январь 1725 г. — 15846
Прежде всего необходимо отметить, что в законодательстве конца XVII — первой четверти XVIII в. порядок непосредственного участия российского монарха в судопроизводстве регламентировался фрагментарно616
В данном случае с формально-юридической стороны монарх выступал в качестве высшей ревизионно-решающей инстанции.
Будучи хронически недоукомплектованы судейским персоналом, оказавшись буквально захлестнутыми лавиной гражданских и уголовных дел, гофгерихты стали тем не менее вполне дееспособным звеном отечественной судебной системы. Интенсивно проработав неполное десятилетие, надворные суды предвозвестили появление как специализированных судебных инстанций 1775 г., так и судебных округов 1864 г.
Однако вскоре ситуация переменилась. Как известно, в 1726–1727 гг. последовала ревизия многих петровских преобразований. В рамках этой ревизии, в частности, был взят курс на жесткую «административную экономию», всемерное (организационное и численное) сокращение госаппарата. В ходе претворения в жизнь данного курса непривычные для тогдашней России специализированные судебные органы не могли не попасть под удар контрреформаторов.
В подготовленной в ноябре 1726 г. группой высших руководителей страны «Записке о государственных нуждах» между иного прямо констатировалось, что «юстиция… весьма в разоренном состоянии обретается»996. Неудивительно, что, именным указом от 24 февраля 1727 г., гофгерихты были упразднены997. Таким образом, в стране вновь — почти на полвека — утвердилось единство суда и администрации.
Последовавшая в 1722 г. ликвидация городовых и провинциальных судов никак не затронула гофгерихты, оставшиеся, как уже упоминалось, апелляционной и утверждающей инстанцией, а также органом судебного управления для возвративших судебную компетенцию местных учреждений общего управления. При этом в судебной системе России надворные суды остались после 1722 г. единственной специализированной судебной инстанцией (не считая дислоцированных в удаленных местностях судебных комиссаров).
