Чтобы ебаться вот так, всем вместе, нужно быть потерянным и свободным, нужно, чтобы сквозь тебя сквозил ветер. Ничего сквозь него никогда не сквозило, только тоска, но с тоски не ебутся, с тоски женятся и пьют. С тоски становятся сатанистами. После тридцати сатанисты принимают
христианство,
но не православие, а католицизм или какие-то непонятные конфессии.
Когда Уля рядом, это: — свернуться калачиком в солнечном пятне абажура, за окном ночная метель, весь свет, который только и остался в мире, мой; — нырнуть под пуховое одеяло на хрустящую от чистоты простынь, чувствовать, что бытие и я в нем правы; — бросить камешек в воду и смотреть, как расходятся рябью круги в тишине. Над водой, причудливо выгнув шею, летит цапля.
Вот была же у тебя Валя год назад, держались за ручки, играла на пианино, такая хорошая девочка, весь двор ее по очереди, по очереди, где очередь, там и порядок.
Как я спрятал игрушечный автомат в полой перегородке коммуналки, потому что хотел, чтоб он остался навечно. И теперь я думаю, что он до сих пор там, и, когда меня не станет, он все будет, будет, будет.
Лёше бы на Шпицберген, чтоб море пенное билось о скалы, ветер до мяса пробирал. Чтоб мужики кругом, а лучше — война. Убьешь кого, и полной грудью сразу, сердце рвется, за правду страдает, за истину боль сеет.
