Отказ от радостей жизни — великий грех, если ты веришь в Бога, и большая глупость, если ты неверующий.
Возвращаться к знакомым книгам всегда приятно, так как люди в них оставались прежними.
. Ибо только в семье человек изо дня в день доказывает через отношение к конкретным людям любовь к человечеству.
Власть развращает, но в еще большей степени лишает рассудка; люди, причастные к власти, теряют дар предвидения и приобретают опасную торопливость в своих действиях.
Еще реже Муз приносил совсем посторонние вещи: газету, домашнюю туфлю, коробку с бисквитами для собак, а однажды принес сваренные вкрутую яйца, причем так бережно, что не повредил скорлупу.
Тебе всего лишь шестьдесят четыре, ты выглядишь на пятьдесят и сломала ногу, прыгая с парашютом. Господи боже мой, неужели ты хочешь, чтобы я жалела тебя, как маленькую?
Это существо уже не обладало памятью, так как память невозможна без понимания последствий событий, контактов с другими, а последствия — плохие или хорошие — предполагают ответственность за свои действия. Именно ответственность была пожертвована в первую очередь, когда существо стало выходить из звериного состояния. Другой причиной исчезновения памяти было то, что память может причинять боль, боль от жизненных потерь.
Таким же образом была принесена в жертву способность смотреть в будущее, строить планы, мечтать.
Теперь у этого существа уже не было ни прошлого, ни будущего. Оно жило только настоящим временем, ничего не чувствуя, ни о чем не беспокоясь.
Осталась лишь одна потребность. Потребность выжить.
Человеку нужны радости и для души, и для тела, поймите это.
Он не без оснований опасался, что Уоткинс весьма отрицательно отнесется к тому, что их создатель и повелитель не стал принимать дар, которым благословил своих подданных.
Уоткинс продолжал:
— Вы знаете, почему меня теперь не радует еда? Прежде вкус шоколада, например, был для меня связан с тысячами разных воспоминаний. Я подсознательно помнил, когда впервые попробовал его, я помнил, что нам его давали в детстве по праздникам. Это создавало особое настроение. Но когда теперь я чувствую этот вкус, у меня нет никаких дополнительных ощущений. Я помню, какое настроение у меня было прежде, но теперь его нет и в помине. Вкус шоколада больше ни с чем у меня не ассоциируется. У меня внутри пустота, у меня украли чувства. У меня забрали все чувства, кроме страха, и теперь мир окрасился в серый цвет, в серый, мертвенный цвет, словно я уже вошел в царство мертвых.
Неожиданно левая часть головы Уоткинса начала распухать. Скулы налились и стали широкими. Изменилась форма ушей, они стали вытягиваться в длину.
В страхе Шаддэк попятился.
Уоткинс наступал на него, все время повышая голос, он начал проглатывать некоторые звуки, но голос его звучал твердо, наполненный скорее не злобой, а страхом, беспокойством и мрачной решимостью:
— Конечно, — подхватила Крисси, — ведь если они не пришельцы, это еще не значит, что с ними будет легче бороться.
