Если хотелось изобразить раннего Пикассо, нужно брать краску для покраски дома, а когда приходится копировать Дали, краску нужно наносить так тонко, чтобы под ней была видна текстура холста.
Однажды я встретил друга Дали, Хосе Пуч Марти, который рассказал мне, что тот заставлял обнаженных моделей ложиться на стеклянные журнальные столики, а сам ложился под ними и рисовал их. Некоторое время схема работала неплохо, пока одна из моделей не открыла глаза и не увидела, что вместо рисования Дали мастурбирует.
В 1947 году ван Меегерену угрожали смертью за то, что он продал нацистским оккупантам работу, которая, по мнению прокуратуры, была подлинным произведением Вермеера. На суде ван Меегерен признался, что подделал картину, и, чтобы спасти свою жизнь, ему пришлось доказать, что он может воспроизвести ее прямо в суде перед присяжными.
Дали часто продавал чистые листы бумаги со своей подписью. Можно изобразить на них все, что пожелаете, – заплати за бумагу, остальное ему было все равно. По-моему, здесь даже речь не о подделках, это просто Дали до такой степени ни о чем не парился.
Сотрудничество с Дали принесло мне массу пользы, но при всем своем уважении к его творчеству с «Видением Дали» я позволил себе некоторые вольности.
В оригинале Дали некоторые элементы изображения окрашены в определенный цвет, который мне не понравился, поэтому я перекрасил их в другой цвет.
Сегодня, кстати, моя палитра считается настоящей, в то время как оригинальный цвет, выбранный Дали, – считается поддельным.
Секретная комната идеально подходила для работы над такого рода вещами, и несколько моих рисунков попали на «Фабрику» Уорхола с помощью моего клиента, бывшего полицейского, – помощники Уорхола подтвердили их подлинность.
Там, прямо над гидромассажной ванной, я разместил Миро, его самую знаменитую акватинтовую гравюру под названием «Равноденствие» (на самом деле, подделку Леона Амиэля).
Минуту я слушал, и после нескольких звонков до меня наконец дошло: только что в возрасте 98 лет умер Шагал, и конкурента у меня в его лице больше нет.
Он рисовал практически без текстуры, как и я в своем собственном естественном стиле, поэтому, когда я ночами наносил краску, казалось, что она растекается легко, без особых усилий.
Они текучие и кажутся исключительно импровизацией, но они гармоничны и завершены. У него одного просто все встает на свои места. Это тоже часть дарования, потому что тот, кто досконально знает Пикассо, всегда заметит, когда что-то неладно
