Он ходил на работу, оплачивал счета, изображал из себя хорошего мужа и отца. Но что хорошего в человеке, который, потеряв сына, не убивается днями напролет?
У слова «пропадать» много форм, они меняются в зависимости от лица и времени: Даниэль пропал, Фран пропадает, я пропаду. В итоге мы есть, но нас нет — мы исчезнувшие, исчезающие, обреченные исчезнуть.
Правда, я уже тогда поняла, что, на самом деле, не я обитаю в своем теле — нет, оно скорее вместилище или, если угодно, пустой двор, где собираются отдаленные звуки города. Пустой мрачный дом, в котором никто никогда не жил, на совесть построенный, но никому не нужный. Деньги на ветер.
Только просиживать штаны в школе — не для меня, спасибо. Я своими глазами видела: вот, например, моя двоюродная сестра Ирене — училась-училась, а на работу устроиться так и не смогла, в итоге вышла замуж и родила двоих, то бишь пустая трата времени — зачем она училась, если все равно сидит в четырех стенах с двумя дочерьми? Кармела тоже: читала-читала, училась-училась, а по факту работает кассиршей, потому что только туда ее и взяли. Я же зарабатывала больше мамы, но ей все равно все было не так. Понятно, что я могла бы выбрать другой путь — ну да, могла, только мое мнение такое, что у каждой женщины свое место в этом мире, хоть ты тресни.
Хави и его преступление; Фран, который держится, потому что надо держаться, — и ничего, что перед ним лежит труп его сестры; и их отец, уже слишком старый, чтобы вступать в перебранку, но еще достаточно сильный, чтобы притянуть Нагоре к себе и не дать бабушке со стороны отца с ней попрощаться. Все, все они болтали без умолку и ничего не слышали, кроме собственных голосов, а мы молча переглядывались, отупевшие и сбитые с толку, потому что таков женский удел: мы, как пустые дома, впускаем в себя жизнь или смерть, но в конечном счете все равно остаемся пустыми.
Нагоре понравятся булочки с шоколадом, сказала она, улыбаясь мне в ответ, однако лицо ее от этого не смягчилось, а стало гротескным, как у скалящегося примата: мы вечно думаем, что обезьяне смешно, тогда как на самом деле она умирает от страха.
В конце концов, реальность заключалась в том, что стервятником стал Даниэль: он пожирал наше время, и, когда к концу дня мы совсем выбивались из сил, он, почуяв трупный запах смертельно уставшего человека, снова принимался нас есть.
