Будь его воля, он предпочел бы в самом деле заболеть раком, а не ложью: ведь ложь – это тоже болезнь, со своей этиологией, с риском метастазов, с невысокими шансами на выживание.
Сколько ни говори «твердая почва», все равно знаешь, что это только видимость. Нет больше ничего твердого, ничего надежного.
Они думали, что он теплый и ласковый. Но он-то знал, что внутри все прогнило, что каждый миг, каждый шаг и даже сон подпорчены этой гнилью.
как слегка шепелявил, как плакал, обижаясь, как хмурил лобик и как все это было важно для него, вся эта пушистая сентиментальность, а на самом деле – любовь, которой мы любим наших детей.
Друг, если он настоящий, – это ведь еще и свидетель, кто-то, чьими глазами виднее собственная жизнь.
А потом запутываешься, когда не хочешь расстраивать, за одной ложью тянется другая, и так всю жизнь…
это ведь еще и свидетель, кто-то, чьими глазами виднее собственная жизнь.
Друг, если он настоящий, –
Людям невдомек, что это такое безумие. Ужас. Ничего ужаснее на свете нет
Людям невдомек, что это такое безумие. Ужас. Ничего ужаснее на свете нет
