в этих снах можно забраться так далеко, куда тело не доберется никогда:
один из солнечных дней, которые иногда случайно забредают в осенние дождливые недели
На столе, украшенном резьбой резких ветров Сеннаарской пустыни, перед терпением Старика, перед его седой бородой находится «Serpentiana»
Протирая глаза, засоренные слезами, первой вышла она
Север расширился благодаря горизонту. Луна мучилась в одной из трещин. Тяжелая ночь открывала тяжелое утро
Мы выходим из синего тиара нашего сна, шагаем сквозь удаляющееся утро, проносим свои шкуры сквозь цвета запаха, беремся за руки, ведем друг друга в даль полудня. Там, обходя стороной тени кубистских зданий, оставляем за собой скрип колес и слова разговора.
Хотя Жоакин Алмейда де Круш не был дома более трех лет, кожа его ступней помнила расположение комнат, и в кабинет он вошел, не зажигая по пути свет.
Карты можно составлять без цепей, веревок, шагов, треугольников, компасов, астролябий, теодолитов, циркулей, карандашей, ручек, ластиков, линеек, микрометров, планиметров, транспортиров, курвиметров, подзорных труб, планшетов, миллиметровой бумаги, биноклей, дальномеров, квадрантов, нивелиров, диоптеров и секстантов. Нельзя – без храбрости
В руке он держал серый конверт, рот его был завязан смущенным узлом, ноги заплетались, как печальные ветки плюща, а в одном и другом глазу, это было прекрасно видно, он нес грусть пойманной бабочки.
Отметив конец записи точкой, Эстер оборачивает свою тетрадь запахом табака из трубки Подковника
